Тринадцать часов - Страница 56

А может, так одеваются все музыканты?

— Вы тоже меня простите. Наверное, я принял ваши слова слишком близко к сердцу, — лицемерно-тепло ответил он, сам себе удивляясь.

— Знаете, в чем разница между жизнью и записью компакт-диска? — спросила вдруг Мелинда, не сводя глаз со стеклянного абажура.

— Нет, — ответил он. Почему она все пялится на абажур? Может, любуется своим отражением?

— Разница в том, что в жизни у тебя есть только один дубль.

Она что, собирается читать ему проповедь?

— Раньше Адам никогда не вызывал меня к себе одну. Вчера утром он позвонил и сказал, что мы с ним непременно должны поговорить. Так и сказал, словно у него не было выбора. Как будто у меня какие-то неприятности. «Мне нужно тебя увидеть. Только тебя». Я почувствовала себя нашкодившей ученицей, которую вызывает директор школы…

Мелинда вздохнула, опустила руки и повернулась к Деккеру лицом. Потом она села на двухместный кожаный диван напротив, положив правую руку на подлокотник, а левую — на подушку. Посмотрела Деккеру в глаза.

— В прошлом, мистер Деккер, я немало грешила. И потому не стала спорить. Я солгала любимому мужу и отправилась к Адаму Барнарду одна. Я спросила его, в чем дело.

«Вот оно как, — подумал Деккер. — Значит, теперь я для нее уже „мистер“».

Мелинда продолжала… Обычно веселый, Адам Барнард встретил ее серьезно. Рассказывая, она не шевелилась, как будто оказалась на тонком льду. В голосе ее угадывалась решимость.

Барнард молча придвинул к ней DVD-диск в прозрачном футляре. Мелинда ничего не поняла и посмотрела на Адама, но тот молчал. Тогда она открыла футляр. На диске несмываемым фломастером было написано: «Мелинда, 1987 год». И тогда все сразу стало ясно.

Мелинда глубоко вздохнула и бросила быстрый взгляд направо, в стекло, словно желая полюбоваться своим изображением в последний раз.

— Мистер Деккер, необходимо для начала рассказать вам мою биографию. Мы живем в странном мире. Наше общество обожает навешивать на все ярлыки. Наверное, так легче подмять мир под себя…

Деккер удивился. Он не ждал от певицы философствований.

— Чаще всего ярлыки навешивают несправедливо и не по заслугам. Если вам трудно быть таким, как все, вас обзывают бунтарем. А потом дают и другие клички… Я тоже из бунтарей, из непокорных. Еще в школе мне хотелось все делать по-своему. Меня сжигало любопытство. Мне не терпелось начать жить… В общем, мое поведение не соответствовало тому, чего ждут от девочки из приличной бурской семьи. Мне нравились мужчины, которые любят рисковать. Я выбирала их инстинктивно, бессознательно. Иногда я думаю: может быть, все обернулось бы по-другому, если бы это было моей единственной слабостью. Но это не единственная моя слабость. С ранних лет я жаждала признания, подтверждения того, что я не такая, как все. Мне хотелось выделяться из толпы. И дело не только в желании славы. Наверное, мне просто необходимо внимание. В конце концов, именно благодаря своему характеру я и стала такой, какая есть.

А она неглупа, подумал Деккер. Такой обмануть — раз плюнуть.

— Сногсшибательной красоткой я не была никогда. Хорошо, что не уродина, и на том спасибо. Я могу завлечь мужчину, если постараюсь, но с ума из-за меня никто не сходил. Училась я хорошо, но в университет поступать не стала. Наука меня как-то не привлекала. Оставалось пользоваться тем, что дано мне от природы, — голосом. Кроме того, у меня оказалась сценогеничная внешность, хотя это я поняла только потом. Тогда моя дорога пересеклась с Данни Флоком. Он умеет играть на всем — от скрипки до трубы. Он держал магазин музыкальных инструментов в Блумфонтейне и руководил квартетом, который играл на свадьбах и вечеринках. Как-то в «Фольксбладе» я увидела его объявление: ему требовалась певица. Данни мечтал стать рок-звездой. И одевался, и вел себя соответственно. Ух, каким крутым он мне казался! Кроме того, он был на десять лет старше меня. Такой искушенный, опытный! И жить он старался тоже как настоящий рокер. Вино, травка… К сожалению, Данни мог исполнять лишь чужие произведения. Когда же сам пытался сочинять… в общем, его музыка не была шедевром. После прослушивания мы поехали к нему на квартиру на Парк-роуд. Выпили, а потом занялись сексом. Через два месяца мы поженились. А через четыре года развелись.

Деккер подумал: она как будто исповедуется перед ним. Как будто откровенностью наказывает себя за грехи.

Вдруг Мелинда замолчала и огляделась по сторонам.

— Нельзя ли попить воды? Здесь очень жарко…

— Я попрошу Наташу… — Деккер встал. Выйдя за дверь, он увидел Джоша; вид у здоровяка был неспокойный и встревоженный.

— Вы уже закончили?

— Еще нет, мистер Гейсер.

Здоровяк кивнул и вернулся в конференц-зал.

Рейчел Андерсон слышала отдаленные голоса, но слов не разбирала. Разговор продолжался так долго, что она в конце концов убедила себя: ее невозможно выследить. Напряжение медленно, постепенно отпускало ее; сердцебиение нормализовалось.

Женщина, цокая каблуками, прошла по дорожке — совсем рядом, всего в двух-трех шагах от беглянки.

— Ладно. Спасибо, — произнес тот же женский голос, который она слышала раньше.

— Надеюсь, вы ее разыщете, — ответил мужской голос.

— Она не могла уйти далеко. Мы обыщем весь район, парк.

— Желаю удачи!

— Спасибо. — Женские шаги удалялись. Через несколько секунд дверь закрылась, и она поняла, что спасена.

Мелинда Гейсер залпом проглотила полстакана воды и продолжала: