Тринадцать часов - Страница 23

Когда Алекса перестала плакать, Тинки Келлерман заметила:

— Вам станет полегче, если вы примете ванну.

Подумав, Алекса кивнула и встала. На ногах она держалась не вполне твердо, поэтому Тинки пришлось поддерживать ее под руку. Они вместе поднялись по лестнице и вошли в спальню, к которой примыкала ванная комната.

— Подождите меня в коридоре, пожалуйста.

— Не могу, — ответила Тинки голосом полным сострадания.

Сначала Алекса удивилась. Потом до нее дошло. Полицейские боятся, как бы она чего-нибудь с собой не сотворила! Алекса прекрасно понимала, что она сейчас способна на что угодно. Но первым делом надо раздобыть спиртное. В бутылке, спрятанной в шкафу, под трусиками, еще осталось немного джина.

— Я ничего с собой не сделаю.

Тинки Келлерман смерила ее сочувственным взглядом своих огромных глаз.

Алекса вошла в спальню.

— Посидите здесь. Надеюсь, в туалет вы со мной не пойдете?

Можно прихватить бутылку вместе с одеждой и незаметно пронести в ванную.

— Садитесь. — Кивком она указала на стул у туалетного столика.

Кто-то настойчиво барабанил в дверь. Франсман Деккер пошел открывать. На крыльце рядом с Вилли Маутоном, бритоголовым «Зорро», стоял как будто его двойник — такой же высокий и худой, только на голове у двойника красовалась густая темная шевелюра, аккуратно расчесанная на косой пробор. Незнакомец очень походил на гробовщика: мрачное выражение лица, цепкие, проницательные глаза, угольно-черный костюм.

— Приехал мой адвокат. Теперь я готов поговорить с вами.

— Ах вот как! Вы, значит, готовы поговорить со мной? — вспыхнул Деккер. Белый слишком много себе позволяет! Жаль, что нельзя ответить: на крыльцо нацелены объективы камер и глаза многочисленных журналистов и зевак, облепивших ограду.

Адвокат покачал головой, словно извиняясь за поведение своего клиента.

— Регардт Груневалд. — Он осторожно протянул руку.

Его миролюбие вынудило цветного детектива сбавить обороты. Он пожал узкую, дряблую ладонь.

— Деккер, — представился он, оглядывая адвоката с головы до ног.

— Мой клиент имеет в виду, что мы готовы к разговору, — пояснил Груневалд.

— Где Алекса? — спросил Маутон, заглядывая в дом поверх плеча Деккера.

Груневалд положил дряблую руку на плечо Маутону, словно сдерживая его.

— Она в надежных руках.

— Чьих?

— Сотрудницы Социальной службы.

— Я хочу ее видеть! — рявкнул белый нахал, но адвокат снова принялся его утихомиривать:

— Спокойно, Вилли!

— Сейчас о свидании не может быть и речи, — сказал Деккер.

Маутон с упреком посмотрел на адвоката:

— Регардт, что он себе позволяет?

Груневалд вздохнул:

— Вилли, не сомневаюсь, Алексе уже растолковали ее права. — Он говорил как бы извиняясь, но вместе с тем медленно и взвешенно.

— Она нездорова!

— Миссис Барнард предпочла беседовать без адвоката.

— Да ведь она несменяема! — воскликнул Маутон.

— Невменяема, — негромко поправил его Груневалд.

— На данном этапе миссис Барнард ни в чем не обвиняется, — сказал Деккер.

— А горничная Адама говорит совсем другое!

— Насколько мне известно, горничная Барнардов не служит в полиции.

— Видишь, Регардт? Он откровенно издевается! А ведь я только что лишился друга и коллеги…

— Вилли, мистер Деккер, давайте сохранять спокойствие…

— Я и так спокоен, Регардт.

— Мой клиент располагает важными сведениями, которые имеют отношение к делу, — заявил Груневалд.

— Что за сведения?

— Важные. Но мы не можем…

— Передать важные сведения полиции — ваш долг.

— Ничего не скажу, если будете выступать!

— Мистер Маутон, у вас нет выбора. Сокрытие улик также является преступлением…

— Прошу вас, перестаньте! — взмолился Груневалд и заботливо предложил: — Может, поговорим в доме?

Деккер никак не мог решить, что делать.

— У моего клиента имеются серьезные подозрения, связанные с личностью убийцы.

— Но я не желаю ни на кого клеветать, — заявил Маутон.

— Вилли, при данных обстоятельствах ни о какой клевете и речи быть не может.

— Вам известно, кто убил Адама Барнарда?

— Доказательств у моего клиента нет, но он считает своим гражданским долгом поделиться с представителями закона важными сведениями.

Франсман Деккер посмотрел на толпу, потом на Груневалда и Маутона.

— Заходите в дом.

Рейчел Андерсон шла по дорожке на горном склоне. Спустившись ниже и выйдя из-под укрытия сосен, она заспешила. Слева, окруженные высокими стенами, располагались просторные участки с бассейнами, садами, высокими особняками. А ниже, словно в чаше, перед ней открылся большой город. Она увидела залив, синий, как на открытке, океан… В центре лепились друг к другу небоскребы, словно ища друг у друга поддержки.

Все открыточные красоты — фальшивка, подумала Рейчел. Ложный фасад. Они с Эрин позволили себе увлечься…

Впереди замаячило водохранилище. Тропа, огибая его, уходила вправо. Еще несколько сот метров можно не бояться, что ее заметят: высокий земляной вал укроет ее.

Войдя в ванную, Алекса Барнард сняла платье и ночную сорочку и тут же схватила бутылку, спрятанную под чистым бельем.

Дрожащей рукой отвинтила колпачок. Джина на донышке… Она поднесла бутылку к губам. Взгляд ее невольно устремился в большое зеркало. Она посмотрела на свое отражение. Фигура у нее еще и сейчас ничего, но вот лицо… Длинные сальные космы падают на глаза, подмышки небриты, губы кривятся — так ей не терпится допить все до последней капли. Собственная одержимость поразила ее до глубины души, а женщина в зеркале вдруг показалась незнакомой.